Татарский удар - Страница 73

С мыслями о девушках и о грубой, но сытной еде Хогарт задремал. Проснулся оттого, что Lincoln сбавил ход и вскоре остановился. Совсем стемнело, а в лобовое стекло колючей звездой бил прожектор. Хогарт, прищурившись, попытался что-нибудь разглядеть, а когда это не удалось, решительно выбрался из машины и пошел на свет. Тут его слегка качнуло, хотя голова была совершенно ясной. Это рассмешило министра, но он заметил, что к выстроившемуся впереди отряду миротворцев подходит какой-то туземец, обошел парней и поспешно принял серьезный вид.

Туземец был одет в камуфляж и снабжен коротким штурмовым автоматом неизвестной Хогарту конструкции. За спиной туземца — закрытый шлагбаум, справа — полутораэтажная кирпичная коробка с нелепо застекленным верхом — таможня или пункт полицейского надзора. Больше он ничего разглядеть не сумел, потому что вооруженный туземец подошел вплотную и что-то сказал.

— Добрый вечер, — ответил Хогарт, но сообразил, что непристойным образом тянет одеяло на себя. Огляделся, обнаружил стоящего среди миротворцев Фридке и жестом попросил его представиться и объяснить парню диспозицию.

— Добрый вечер, — сказал и Фридке. — Вы говорите по-английски?

Туземец, светлый шатен вполне европейского вида, что-то ответил, бесцеремонно изучая гостей. Тем показалось, что в ответе мелькнули слова motherfucker. А Фридке еще, кажется, уловил фразу Неnde hoch. Это ему не слишком понравилось, однако он вежливо осведомился:

— Sprechen Sie Deutsch?

— А-а, — явно с отрицательной интонацией ответил камуфлированный хам. Некоторое время он без видимого уважения рассматривал собеседников и вытянувшуюся за их спинами колонну, потом еще что-то сказал, дернув пальцем в сторону пластикового удостоверения, висевшего у Фридке на груди.

— Минуточку, — сухо сказал генерал и шепнул в спрятанный под подбородком микрофон.

Через несколько секунд к ним подбежал здоровенный рыжий сержант. Он лихо козырнул и вопросительно уставился на начальство.

— Стейкман, пожалуйста, помогите нам найти общий язык с этим джентльменом, — попросил Фридке.

Стейкман кивнул и, протянув руку полицейскому, что-то затараторил.

— Вагалейкум салам, — неожиданно ответил полицейский, не отвечая на рукопожатие.

Стейкман явно растерялся, Фридке столь же явно начал вспоминать арабские слова, а Хогарт принялся лихорадочно вспоминать, что Майер и Кларк говорили про влияние «Аль-Каиды» на российских мусульман.

Но тут туземец улыбнулся и сказал что-то, успокоившее Стейкмана. Тот облегченно заржал и опять что-то затараторил.

Полицейский коротко ответил.

Стейкман повернулся к Фридке и сказал:

— Он требует документы, подтверждающие наше право проехать колонной на территорию Татарстана.

— О'кей. Переведи ему. Вот мое удостоверение. Вот, — генерал полез в планшет, — копия миротворческого мандата ООН, выданного мне как руководителю подразделения. А вот приказ их президента Борисова оказывать нам всяческое содействие.

Полицейский выслушал все с выражением раздражающей иронии на лице и что-то коротко уточнил.

Стейкман ответил с явным возмущением.

Полицейский сказал что-то про Татарстан и про Магдиева.

— Он требует разрешение его непосредственного начальника из местной полиции или Магдиева, потому что Москве, говорит, мы как бы не подчиняемся.

— Как бы? — переспросил Хогарт.

— Да, как бы. Так и сказал, — ответил Стейкман, нервно покусывая губу.

Фридке раздраженно сказал:

— А он не боится, что мы сейчас как бы сквозь него проедем и всю его глупую башку размажем по асфальту?

— Переводить? — спросил Стейкман.

— Не надо, — хмуро покосившись на дернувшегося Хогарта, сказал Фридке.

— Генерал, позвольте, — попросил Хогарт, взял Стейкмана за рукав и сказал: — Сержант, вас как зовут?

— Натан.

— Натти, объясните этой деревенщине, что я — министр обороны США, страны, которая не дала русским сожрать их вольнолюбивую, великую, хрен собачий, республику. Что мы пришли гарантировать мир и благоденствие, что без нас Москва опять пойдет убивать. Вот таким образом. Сможете?

— Постараюсь, — Стейкман повернулся к заскучавшему офицеру, еще секунду покусал губу и заговорил.

Полицейский слушал секунд двадцать, потом сделал ладонью округлый жест, словно выхватывая и сминая листок из блокнота, обернулся к Фридке и сказал по слогам:

— А-ус-вайс.

— Да пошел он, — вспылил генерал, круто развернулся, потом опять повернулся: — Переведи, сержант: мы трогаемся и едем. Не отойдет — его беда.

И направился к своей дверце.

— Стоп, — сказал полицейский и высоко поднял правую руку.

Из-за неказистого кирпичного дома прилетел оглушительный грохот. Следом на шоссе валко выползли два огромных танка вполне современного вида. Перегородив шоссе, неторопливо развернули башни, уставив жерла пушек на колонну.

Хогарт просто слегка поплыл от столь сюрреалистичной реализации мечтаний о девушках с караваем. А Фридке, похоже, совсем взбеленился. Он подскочил к полицейскому и заорал:

— Да что вы делаете, уроды чертовы? — Полицейский, не дожидаясь перевода, ответил, тоже повысив голос. Стейкман перевел:

— Говорит, это наш дом. Кого не хотим, не пустим. Так что, говорит, даже не надейтесь, а валите, пока целы.

— Да кто ты такой, умник? — поинтересовался Фридке.

— Капитан Закирзянов, — вполне разборчиво ответил полицейский.

Глава шестая

1

Поставил на высоком чердаке пулемет И записал в дневнике: «Сюда никто не войдет».
Илья Кормильцев